Когда чужой нос стал своей проблемой
Реконструктивная ринопластика от хирурга Морозова С. В.
Женщина, чья история легла в основу этого случая, пришла к Сергею Викторовичу Морозову не из интереса к эстетике. Она пришла, потому что больше не могла жить с тем, что видела в зеркале. То, что начиналось как косметическая коррекция, завершилось сильным искажением анатомии: нос провалился, дыхание нарушилось, лицо перестало быть своим.
До встречи с Морозовым С. В. она уже прошла ринопластику в другой клинике. Обычная операция. Обещания были простыми: убрать горбинку, выровнять спинку, слегка уменьшить кончик. Но результат оказался не просто неудачным — он стал драматичным. Вместо ровного профиля пациентка получила резкое западение спинки, так называемую седловидную деформацию. Кончик укоротился, задрался вверх, приобрёл курносую форму. Лицо изменилось. Выражение стало неестественным. В профиль — линия “сломалась”. Появилось ощущение, что нос — не часть лица, а инородная конструкция, плохо вписанная в черты.
В этом состоянии она обратилась к Морозову Сергею Викторовичу, пластическому хирургу, чьё имя неразрывно связано со сложной ринопластикой, с восстановлением после чужих ошибок, с возвращением анатомии на место. На консультации он долго слушал, много смотрел. Для него это была не просто история неудачной пластики. Это был случай, где анатомия уже не восстанавливалась коррекцией — только строительством заново.
«Когда ты сталкиваешься с такой деформацией, нужно забыть, что это “вторая операция”. Это не повтор — это новая ринопластика, только в более сложных условиях», — отметил Морозов С. В. во время обсуждения.
Он сделал акцент на том, что первичная ринопластика разрушила опору. Не осталось ни устойчивой перегородки, ни целостного каркаса. А главное — ушло чувство объёма. Нос стал плоским, коротким, непропорциональным. Вдох через него сопровождался напряжением. Женщина жаловалась не только на форму, но и на то, что ей тяжело дышать, особенно по ночам.
До реконструкции: ярко выраженная анатомическая деформация после первичной пластики. Пациентка испытывает эстетический и функциональный дискомфорт.
Фото ДО операции показывают: лицо с острым изломом в профиль, спинка провалена, кончик носа короткий, округлый, задранный вверх. Это типичная курносость на фоне потери внутренней опоры.
Морозов С. В. подошёл к планированию методично. Прежде чем говорить о форме, он говорил о конструкции. Необходимо было заново выстроить каркас. Для этого хирург предложил использовать рёберный трансплантат — хрящ пациента, который будет взят из подгрудной складки. Это не модное решение, не “по тренду”, а единственный способ получить прочную, естественную и пластичную структуру, на которую можно опереться.
«Когда нет перегородки, когда собственные ткани разрушены или иссечены, ты должен привезти материал с собой. И если хочешь долговечности — это будет рёберный хрящ. Никакой силикон здесь не сработает», — прокомментировал хирург.
Операция была проведена под общим наркозом. Через открытый доступ — исключительно так работает Морозов. Это позволяет видеть всё. Симметрию. Углы. Линии. Он сформировал новую спинку, усилил опору под кончиком, откорректировал форму колумеллы. Все манипуляции выполнялись с учётом не только эстетики, но и дыхательной функции. Ведь если в носу красиво, но нет воздуха — операция провалена.
После операции пациентка осталась в Петербурге на несколько недель. Первичная фиксация прошла успешно, без осложнений. С отёками боролись мягко, без агрессивных дренажей. На контрольных осмотрах уже через 2 месяца лицо “встало” — не только геометрически, но и эмоционально.
Через 6 лет после реконструктивной ринопластики: стабильная форма, восстановленное дыхание, естественные пропорции. Нос гармонирует с чертами лица, не привлекая к себе внимания.
Фото ПОСЛЕ операции сделано через 6 лет. Линия профиля мягкая, спинка ровная, кончик не укорачен и не задран. Нет ощущения «оперированности», нет следов вмешательства. Только лицо — естественное и живое.
Сама пациентка говорит, что, глядя на старые фото, не узнаёт себя — не только потому, что нос изменился. А потому что исчезло напряжение. Всё стало на место. Морозов С. В. часто говорит, что ринопластика — это не “исправление внешности”. Это возвращение целостности. А в сложных случаях — инженерная хирургия. Здесь нет места для шаблонов. Только индивидуальная архитектура.
Комментариев пока нет.